«ПОЛГОДА Я СЛУЖИЛ, КАК ПОДОБАЕТ САЛАГЕ: ЧИСТИЛ ТУАЛЕТЫ, ПОДМЕТАЛ УЛИЦЫ»


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Евгений Одиноков
— Как отметите шестидесятилетие?

— Жена тоже интересуется. Две недели назад я ответил: «Не знаю. Есть время подумать». С тех пор ничего не изменилось. Вариантов-то мало: из-за карантина даже дома нельзя собрать больше трех человек. Закон я, конечно, не нарушу, тем более дело касается здоровья моих детей и внуков. Я все равно давно не праздновал день рождения вовремя. Из-за игр откладывал его на конец июня. Наверно, и теперь в это время устрою сабантуй.

Втихаря мои дни рожденья никогда не проходят. Десять лет назад арендовал замок человек на триста — многих даже не знал, зато они знали меня. В сорок, будучи министром спорта, отметил так, что попал в газеты (извините, без подробностей). Правда, сейчас один день выпиваешь и три восстанавливаешься, а в молодости было наоборот.

— Чем заняты сейчас?

— Живу за городом, гуляю по лесу, катаюсь на велосипеде, рыбачу — эту страсть мне передал отец. Когда он брал меня на зимнюю рыбалку, разрешал даже школу пропускать.

— На каком заводе он работал?

— По производству искусственного волокна — он был одним из ведущих в СССР. Отец играл вратарем заводской команды в первенстве Литвы, а я всегда сидел за его воротами. Он водил меня на любой спорт — плавание, мотокросс, футбол. А в баскетбольную секцию привел старший брат, который сам играл только лет до семнадцати.

— Вы примерно в этом возрасте ездили на молодежный чемпионат мира в Бразилию. Чем памятна поездка?

— Сначала побывал в Польше. Они уже были ближе к Западу, так что в кинотеатрах мы впервые смотрели фильмы для взрослых, ужастики. А в Бразилию, помню, летели часов тридцать — через Кубу и Перу. Поскольку «Аэрофлот» летал раз в неделю, после чемпионата мы дней пять ждали самолет. Жили в Сан-Паулу в мотеле с открытым бассейном, пальмами, бесплатным мороженым.

— Что там купили?

— Я привез в Бразилию фотоаппарат «Зенит», стоивший рублей 30, и продал за 150 долларов. Советская оптика котировалась высоко — человек, купивший фотоаппарат, сразу открутил объектив, а остальное выбросил. На вырученные деньги я купил светло-синие джинсы и две пластинки — Bee Gees и Donna Summer.


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Евгений Солодов
— Потом «Жальгирис» отправил вас в Паневежис, где вы жили в общежитии с дальнобойщиками. Как так вышло?

— Тогда в «Жальгирисе» даже чемпион Европы Хомичюс сидел на скамейке, так что место мне нашлось только в «Леткабелисе» из первой лиги, а жилье в Паневежисе — только в том общежитии. Не скрою, я вернулся с чемпионата мира и зазвездился, возомнил себя самым перспективным в Литве. Мне море было по колено. Сил хватало и на ночные гуляния с дальнобойщиками, которые веселились до победного конца, и на то, чтобы набирать после этого 20–30 очков.

— Играли много?

— Да, причем против физически сильных ребят. Я развивался, а ровесники, которых тренер «Жальгириса» Гарастас считал более перспективными, дальше запаса не продвинулись. Правда, мой образ жизни в Паневежисе не мог привести ни к чему хорошему. Меня исключили из института и забрали в армию. Полгода я служил, как подобает салаге: чистил туалеты, подметал улицы.


— В интервью Валдису Валтерсу вы признались, что по пути в рижский СКА слегка заблудились.

— Мне надо было в спортклуб, а я приперся в военкомат, где было 500 призывников в тюбетейках и халатах до земли. Наверное, узбеки — почти никто не говорил по-русски. Оттуда меня вытащил тренер СКА Мельничук. Он поселил в квартиру, где жило еще три игрока, но энергии-то полно, так что надолго мы там не задерживались: неделька-другая, и за нарушения режима возвращались в спортроту.

При этом я хорошо играл и за основу, и за дубль, и после армейского первенства Гомельский позвал в ЦСКА, потребовав завязать с закулисной жизнью. А это разные вещи — просто играть в баскетбол за 150 рублей (мама зарабатывала в типографии 320) или быть в числе тех, кто ездит на заграничные турниры и занимается бизнесом (тогда это называлось спекуляцией).


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Юрий Сомов
— Ваша самая успешная сделка?

— В конце восьмидесятых мы первыми завезли в Советский Союз компьютеры. Из Франции, Испании, Италии, куда летали на Кубок чемпионов с «Жальгирисом». На таможне в Шереметьево привыкли, что везем видеомагнитофоны, а я появился с тележкой, полной ящиков с мониторами и клавиатурами. Таможенники еще не знали, что такое компьютеры, и пропустили меня.

За границей компьютер стоил тысячу долларов, а доллар на черном рынке — четыре рубля (а не шестьдесят копеек, как в Центробанке). Конечно, переть валюту за границу было опасно, но кто не рискует — не пьет шампанское. Я покупал компьютер за 4 тысячи рублей, а продавал в Союзе за 70 тысяч. Их отрывали с руками — в стране как раз появлялось много кооперативов.

«БОЛЬШИНСТВО МОСКВИЧЕЙ БОЛЕЛО ПРОТИВ ЦСКА»

— Что вас удивляло в ЦСКА?

— Главный тренер Сергей Белов играл с нами после тренировок, и я спрашивал: «Чего вы так рано закончили? Вам еще играть и играть». — «Настоящий рыцарь покидает поле боя на белом коне, а не раненый и хромой». Но я уверен: со своей физикой он мог играть до 40.

Еще поражала конкуренция. Собрали 18 лучших игроков со всей страны, и даже капитан сборной Еремин не всегда проходил в основу. Большинство москвичей болело против ЦСКА из-за того, что сильных баскетболистов держали в запасе, не давая играть за соперников. Но пробиться в состав в таких условиях — гигантский опыт.

— ЦСКА вас отпускал неохотно?

— Перед дембелем Гомельский сказал: «Ты перспективный. Оставайся». — «Я вырос в Каунасе. Там все мечтают играть за «Жальгирис». — «Если уедешь, никогда не заиграешь в сборной». Но Гомельский — не злопамятный, хороший стратег. Ради побед сборной переступал даже через свое слово, потому что знал: славы хватит на всех. Увидев, как я играю в «Жальгирисе», он позвал меня в сборную, и мы выиграли Олимпиаду.


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Игорь Уткин
— Перед Сеулом он отрабатывал специальные комбинации для ваших трехочковых?

— Под каждого игрока сборной — Марчюлениса, Сабониса, Тараканова и других — была отдельная атакующая комбинация. Раньше мы просто отдавали мяч свободному, а теперь разыгрывающий специально ждал, когда я выбегу из-под двух-трех заслонов. Короче, в конце восьмидесятых освоили баскетбол, в который все играют сейчас.

— Олимпиаду вы могли и пропустить?

— За две недели до начала надорвал икроножную мышцу в матче с югославами. Обычно это выбивало из игры на три недели, и я уже думал, что не поеду в Сеул, но Гомельский успокоил: «Поедешь в любом состоянии, а там посмотрим». Я две недели тренировался отдельно, врач Василий Авраменко тейпировал меня, чтобы мышца не работала в полную силу, и в первых матчах Олимпиады было тяжело. Четвертьфинал и полуфинал провел солидно, а в финале больше подыгрывал партнерам.

— Как Гомельский мотивировал перед полуфиналом с США?

— Мы видели, как сильны американцы. Они даже Испанию превзошли с разницей более чем в 40 очков. Мы смирились: «Да, США нам уже не обыграть». А Гомельский повторял: «Американцы никакие. Ничего особенного. Посмотрите на себя: вы гораздо лучше». И так каждый день!

Ну и убедил нас. Недавно я полностью пересмотрел тот полуфинал. Мы с первой секунды играли уверенно и не дали американцам шанса. Может, из десяти матчей мы большинство бы проиграли, но именно в тот день были гораздо сильнее.

— Как себя чувствовали после поражения от югославов в первом туре?

— Так расстроился, что после полутора лет без крепкого алкоголя сказал: «Если вдруг выиграем Олимпиаду, я, ребята, точно нажрусь». Мужик сказал — мужик сделал. После победы в финале мне было не так трудно выполнить обещание.

— Отметили так же легендарно, как сыграли?

— До конца Олимпиады оставалось три дня, и глава Спорткомитета решил, что все чемпионы полетят в конце вместе. Наша комната стала генеральным штабом олимпийских чемпионов. Кто побеждал, сразу шел к нам: пловцы, волейболистки, гимнасты. Все знали — у баскетболистов день и ночь открытый бар. Так и гуляли всей деревней.

Наконец, пришел Гомельский: «Ребята, уже до Самаранча дошло. Прекращайте беспредел. Наводите порядок». Я в тот момент лежал в ванной, и слышал как Папа ругался и разгонял посторонних — у нас же сидело человек 20.

«ВЕСЬ ЗАЛ КРИЧАЛ: «ЕЗЖАЙ В СВОЙ ЦСКА!»

— В первый год после возвращения в «Жальгирис» вы играли мало. Обижались?

— Расстраивался. Гарастас давал мне мусорное время — несколько минут в конце, когда все ясно. После Москвы я рассчитывал на большее. Думал, может, зря вернулся? В ЦСКА меня как-то проталкивали, а тут сижу в теньке. Но опытный Масальскис успокоил: «Ты хорош, но Гарастас тебя прощупывает — это займет какое-то время. Я когда-то полгода просидел. Терпи, работай».


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Игорь Михалев
— Самый трудный момент того сезона?

— Мы игр двенадцать не уступали, а дома с «Динамо» проигрывали в конце одно очко. Все как-то отгоняли от себя мяч, бросать пришлось мне, и я промазал. Поражение. Весь зал кричал: «Езжай в свой ЦСКА!». Психологически было тяжело, но в московской игре с «Динамо» я исправился. В конце при ровном счете два наших игрока отказались выходить — не хотели, чтоб их потом, как меня, обвинили в поражении. Тогда Гарастас выпустил меня, и я забил четыре из четырех.

— У Гарастаса тренировались с тяжестями?

— Бегали и играли в ремнях, весивших 20 килограммов. Когда, наконец, снимали их, появлялась невероятная легкость. Но я сомневаюсь, что это правильная методика. Например, для развития скорости мы бегали в гору, а друзья-футболисты потом сказали мне, что правильнее бегать наоборот — с горы. Ох, да чего мы только не делали — даже прыгали с 90-килограммовой штангой на плечах. Сейчас бы от такого мениски лопнули, а тогда мы медведя клали на лопатки без ружья — обыграли даже команду НБА.

— С обыгранной «Атлантой Хокс» вы тогда жили вместе?

— Да, в Сухуми. Даже тренировались вместе. Мы думали, они звезды, не будут с нами считаться. А оказалось — простые веселые ребята. Доминик Уилкинс, Клифф Левингстон кушали с нами в одной столовой и не привередничали. После сезона в НБА им было интересно познать Советский Союз, погулять в новых условиях. При этом играли здорово, но в Москве все же уступили.

В Москве мы жили в гостинице «Космос», и тренер «Атланты» Майк Фрателло, итальянец по происхождению, попросил наше руководство разрешить ему поработать поваром. Надел белый колпак и приготовил спагетти человек на 50.

— Какой была атмосфера суперфиналов «Жальгирис» — ЦСКА?

— О, было столько страсти и жесткости. Мы не раз дрались, а после игр вместе шли в рестораны — до сих пор дружим. Каунасский «Спортхалле» вмещал пять тысяч, но приходило раза в полтора больше. Один я проводил без билетов человек 20. Табло со временем на атаку стояли по углам, но их заслоняли зрители, и во время игры я рукой показывал: подвиньтесь, не вижу время.

20 кадров, которые заставят вас скучать по советскому баскетболу

Римас Куртинайтис и Хейно Энден. / Фото: © РИА Новости / Игорь Уткин
— Самый эмоциональный финал?

— В 1987-м мы были уверены, что начнем серию с домашней победы, но без травмированного Сабониса умудрились проиграть. Приехали в Москву, вышли на тренировку, а в центре зала армейский оркестр уже репетировал победный марш. На следующий день жены игроков ЦСКА пришли праздновать: с цветами, эффектными прическами. Но в последний момент литовские власти добились от профессора Миронова, чтобы он разрешил играть Сабонису, и на эмоциях мы победили. И в Москве, и в третьем матче в Каунасе.

— Дерби с вильнюсской «Статибой» — отдельная история?

— Там тоже был ажиотаж, но мы редко проигрывали, и наши болельщики шутили: «Литовцы прессуют советский баскетбол. «Жальгирис» сверху, а «Статиба» — снизу».

— Марчюленис сыграл за «Жальгирис» на Межконтинентальном Кубке-1987 в Милане. Почему до этого отказывался к вам идти?

— Он не шел на постоянной основе, потому что был королем «Статибы», нашел себя там. У него бойцовский характер, он не боялся вызовов, но тогда считал, что в Вильнюсе удобнее: все-таки столица, больше ресторанов, театров, а Каунас — консервативный баскетбольный город. И все же на коротком турнире Шарунас согласился усилить «Жальгирис». Правда, мы выступили небрежно и даже из группы не вышли.

— Как в Литве развлекали болельщиков?

— Один раз устроили турнир с участием футбольного и баскетбольного «Жальгириса» и гандбольного «Гранитаса». Футболисты играли с гандболистами в баскетбол, баскетболисты с футболистами в гандбол и так далее. Получалось зрелищно. Еще мы играли с актерами литовского драмтеатра и, давая им фору, надевали боксерские перчатки и хоккейные краги.

«БАНДИТЫ УБИЛИ НЕСКОЛЬКО РЕБЯТ, КОТОРЫХ Я ХОРОШО ЗНАЛ»

— Почему на Звездный уик-энд НБА-1989 отправили из Европы именно вас?

— На это претендовали также Оскар Шмидт и Дражен Петрович, но, видимо, повлияла моя игра в полуфинале Олимпиады с США. Американские комментаторы высоко меня оценили: «Куртинайтис — суперснайпер!». Со мной на 747-м боинге бизнес-классом полетела жена. В Хьюстоне нас встретил темнокожий таксист в белой кепке с табличкой с моим именем и отнес наши вещи в длинный лимузин. В городе сопровождали три женщины — литовка Римма, работавшая в CNN, сотрудница НБА Ким и сестра легкоатлета Карла Льюиса.

Думал, отдохну, потренируюсь, но меня затаскали по тусовкам, интервью и барам. Большой шутник Чарльз Баркли позвал на дискотеку: «Так как с тобой много женщин, чужих не трогай». Я часа в три пошел спать, а женщины остались до утра.

— Перед конкурсом трехочковых волновались?

— Я считался парнем с характером, но 45 тысяч зрителей — это не шутки. Помню, сел перед своим выходом, положил ногу на ногу, и верхняя нога задрожала. Вот до чего довели! Я проиграл, потому что не успел толком привыкнуть к американской трехочковой дуге, но было бы странно, если бы прилетел парень из Литвы и обыграл всех в НБА. Я тогда даже не остался на сам Матч звезд — спешил на игру «Жальгириса» в Италии. Потом меня звали в «Миннесоту», но я честно сказал: «Вы опоздали лет на десять».


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Дмитрий Донской
— Как вас занесло в Германию?

— На турнире в Западной Германии подошел президент «Хагена» Карл Брец: «Хочешь играть за нас?» — «Это невозможно». — «У меня много знакомых в Советском Союзе. Договорюсь». Он год ходил к московским и литовским чиновникам, дал им что-то, осчастливил и получил штук 20 необходимых разрешений. В Германии Брец подарил мне спортивный «мерседес», и в начале девяностых я мотался на нем в Литву. Дал другу покататься, и он пробил мне картер. Потом в автосервисе изумились: «Низ машины будто наждачкой терли. Ты что, в Польшу ездил?» — «Нет, еще дальше».

— В Германии в итоге перестали платить?

— На третий год, когда клуб покинул Карл Брец. Но он дал мне свои деньги и сказал: «Когда отсудишь зарплату у клуба — вернешь». Отблагодарил меня за то, что я ради его клуба отказался от выгодных вариантов в Испании. Там бы я заработал гораздо больше, но Брец столько сделал для моего отъезда, что я не мог его кинуть. Человеческие отношения важнее денег.

— Почему Литва не навязала борьбу Dream Team в полуфинале барселонской Олимпиады?

— Мы знали, что все равно не победим, поэтому сэкономили силы на матч за бронзу. Все-таки прошли тот турнир обоймой всего из восьми игроков. Даже если бы сыграли с Dream Team в полную силу, получили бы «-30». Вот наш тренер и списал полуфинал — зато мы были свежее, чем сборная СНГ, которая до последнего билась в полуфинале с хорватами.

— Гарастас вспоминал, что перед игрой с СНГ ходили слухи о подкупе вашей сборной.

— Нас невозможно было подкупить. Помню другой случай — в отборе на Олимпиаду-88. Мы уже завоевали путевку в Сеул, и оставалась игра с Италией. В случае нашей победы вышли бы испанцы. При поражении — итальянцы. Соответственно, одни просили нас выиграть, другие — проиграть. Мы ни на какие сделки не пошли и победили. Гомельский вдалбливал: не расслабляйтесь, каждую секунду играйте как при 0:0.

— Почему после Игр-92 вы занялись перевозкой металла?

— Перед Барселоной я отказал испанской «Уэске», потому что рассчитывал на более выгодные предложения после Олимпиады. Меня и правда хотели «Бенеттон» и «Панатинаикос», но итальянцы в итоге взяли Терри Тигла из «Лейкерс», греки тоже закрылись, и я остался без команды. Стал задешево покупать металл в России и задорого продавать в Германию, где всех знал.

Хороший бизнес, но очень опасный. Сначала все было по-честному, как в СССР, а потом началось: люди вроде как по-дружески брали деньги вперед и исчезали. Я уж не говорю про перевозку металла через Литву. Бандиты переодевались в полицейскую форму, останавливали машины и грабили. В общем, все было на грани смерти. В то время убили несколько ребят, которых я хорошо знал.

Денег я заработал немало, но удовольствия не получил и через полгода полетел играть в Австралию. Для жизни это лучшая страна.


Римас Куртинайтис / Фото: © БК «Химик»
— Почему?

— Никакой политики и межнациональной розни. Все друг другу помогают, улыбаются. Тропики, тихий городок Таунсвилл на берегу моря. Рыбачил там на катере. Имел свой огород. Кидал семечку апельсина, и через неделю она прорастала. Еще выращивал пальмы, цветы. Почти все деньги тратил на саженцы.

Спонсором моей команды был пивной завод. Совсем новый — для продвижения они просили игроков брать в баре сколько угодно пива и предлагать посетителям. А те не так просты — предпочитали проверенные сорта. Помню, один наш игрок хвастался: «Я уговорил одного человека! Он 22 года пил другое пиво, но попробовал наше и попросил еще один кувшин!»

Сам я по ходу сезона не выпивал, и каждый день меня подкалывали в газетах: «До пивопития Римаса осталось столько-то дней». После финального матча мне вынесли на площадку поднос с десятью бутылками. После года без алкоголя хорошо пошло. Я с удовольствием выпил и полетел в мадридский «Реал». Моему переезду в Мадрид поспособствовали игравшие там Арвидас Сабонис и Хосе Бирюков, с которым я пересекался в ЦСКА.

— В Мадриде вы каждый год брали по титулу.

— До меня «Реал» семь лет не выигрывал чемпионство, а тут в финале превзошли «Барселону» 3-0. После этого вышли на балкон мэрии, а перед нами — 100 тысяч болельщиков на Пласа дель Соль. Потом пришел новый тренер Обрадович, и мы выиграли Евролигу.

— Президент у вас был тот же, что и в футбольном клубе?

— Да, Рамон Мендоса. Он котировался выше короля, но банки его не очень любили и не давали деньги. Ему пришлось уйти. Но кроме общего президента у баскетбольного клуба был свой директор — Мариано. Потрясающий человек, прекрасно понимал игру, но случилось несчастье: вскоре после нашего чемпионства он умер молодым от редкого вида рака.

— Это вы уговорили Сабониса уехать в тридцать лет в «Портленд»?

— Да, мы жили рядом, дружили семьями. Однажды он сказал: «Опять зовут в НБА. Но боюсь за ногу. Покалечат же». — «Арвидас, если сейчас не уедешь, будешь жалеть, как я. Попробуй. Не получится — вернешься». Ему и в Европе хорошо платили, но он все же поехал. Принял лучшее решение в жизни и отыграл на высоком уровне еще 10 лет. Пиппен с Джорданом говорят: «А как бы он играл, если б приехал молодым, до операций. Он изменил представление о позиции центрового». Арвидас обладал уникальным игровым чутьем.


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / А. Бочинин
— В финале Евробаскета-1995 вы участвовали в скандальном финале с Югославией, когда ваша команда отказывалась продолжать матч.

— Мы изначально были в неравных условиях, потому что провели полуфинал на день позже югославов. В финале судья из НБА не прочувствовал накал борьбы. Штомбергас прыгнул с усика, кто-то подставился, бросил, попал, но ему дали фол в нападении и не засчитали попадание. Мы запротестовали, получили три технических, и Джорджевич забил все шесть фолов. Мы хотели уходить, но Гарастас сказал: «Ребята, мы уже обеспечили участие в Олимпиаде-96. Если сейчас уйдем, нас могут не пустить в Атланту». Мы вернулись и проиграли ровно шесть очков. Если бы отнеслись к той ситуации сдержаннее, то поборолись бы за победу.

«МЕНЯ УТОМИЛА ПОЛИТИКА: ВСЕ ВОКРУГ ФИЛОСОФСТВУЮТ, НАГОВАРИВАЮТ ДРУГ НА ДРУГА»

— В Литве у вас угнали три машины. Хоть одну вернули?

— Нет. В девяностые была мода: звонить жертве и требовать выкуп. Я всегда отвечал, что краденные вещи не покупаю. Конечно, дешевле выкупить старую машину, чем покупать новую, но платить бандитам — не мой стиль. Один раз заплатишь, а потом они детей украдут.

— Вы продолжали играть после того, как стали министром спорта Литвы. Как совмещали?

— Играл даже в еврокубке. Спрашивал премьер-министра: «Я могу играть?» — «Почему нет? В свободное от работы время». Полтора года совмещал, а после операции на мениске завязал с баскетболом. При мне за четыре с половиной года сменилось четыре премьера, и я единственный министр, кто сохранял свой пост. Узнал о проблемах, о которых обычные люди даже не знают (и слава богу). Я выходил на разные фирмы, улучшал финансирование спорта, и на сиднейской Олимпиаде мы установили рекорд Литвы по числу наград.

Но меня утомила политика: все вокруг философствуют, наговаривают друг на друга, и в этой борьбе нет объективного победителя. Тебя назвали верблюдом — и попробуй докажи, что ты человек. Это не спорт, где забил больше голов или пробежал быстрее — и ты король. В баскетболе тоже бывает стресс, бессонные ночи, но это все мое, родное, поэтому я в это вернулся.

— Другая звезда «Жальгириса» Сергей Йовайша, наоборот, закрепился в политике?

— Уже почти десять лет в парламенте. Он очень активен — особенно насчет борьбы с вредными привычками. Я ему говорю в шутку: «Серега, когда мы вместе играли, то и покуривали, и выпивали, а теперь у тебя все законы против алкоголя и табака. Придумай что-нибудь другое».


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Игорь Михалев
— В «Киев» вы шли вице-президентом. Как после двух лет паузы снова заиграли?

— Саша Волков собрал семь команд разных возрастов, и я их курировал. Ну и сами играли по вечерам — тренером-то был Игорс Миглиниекс. Он был доволен моей формой, ему нравилось, как я подгоняю молодых. В конце сезона все атакующие защитники травмировались, но в NEBL оставались матчи с немцами, шведами, датчанами и Пермью. Я отыграл их, и после одного из матчей стал MVP недели. Сказал Игорсу: «Если я в 41 — лучший, с баскетболом что-то не в порядке».

— Как тренер вы потом выиграли с Азербайджаном Исламские игры. Интересный опыт?

— Очень. Не думал, что познаю этот мир. Для мусульман те Игры точно важнее, чем чемпионат Европы развивающихся стран, который мы тоже выиграли. Мы выступали в Медине, где похоронен пророк Мухаммед, и в Мекке, центре паломничества мусульман. Каждая игра на полчаса останавливалась для молитвы. Игроки, персонал и все болельщики молились, а мы сидели и ждали. Некоторые мои игроки пытались в это время бросать, но их остановили. В финале мы обыграли Иран, который потом участвовал в пекинской Олимпиаде. Одну золотую медаль я отвез Гейдару Алиеву — он был очень рад.

— В «Урал-Грейте» вы застали мрачный период?

— Там постоянно вспоминали времена Кущенко, когда в Перми была лучшая команда России, но если в других клубах проблемы с деньгами наступают после Нового года, то у нас они начались уже осенью. Иностранцы были очень недовольны. Я так и не получил 70 процентов зарплаты, но куда больше расстраивало, что не было перспектив. Нам не хватало игроков, и все равно мы до последнего боролись в матчах с «Химками» и ЦСКА.

— Трудно было с Герасименко в «Канту»?

— Я уважаю его за фанатичную преданность баскетболу, но мы не собрали ту команду, которую я хотел. Набиралось только восемь-девять человек — не могли даже тренироваться пять на пять. Клуб остался мне должен, но это другое дело. Я отсудил свои деньги. Из-за коронавируса выплаты остановились, но в итоге со мной расплатятся.

— Как итальянские фанаты реагировали на поражения?

— Один раз человек 500 пришло в зал на тренировку — с флагами и файерами. Выстроились перед игроками: «Почему не выкладываетесь?!». Я встал на защиту своих ребят. Они не виноваты, что мы проигрывали. Просто нам не хватало классных баскетболистов.

«ЕСЛИ МОЛОДЫЕ НЕЖЕНАТЫЕ РЕБЯТА ИДУТ В НОЧНОЙ КЛУБ — Я НЕ ПРОТИВ»


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов
— Как, впервые придя в «Химки», решили проблемы игроков с дисциплиной?

— Дело не в дисциплине. Если молодые неженатые ребята идут в ночной клуб — я не против. Главное, чтобы не накануне игры и чтобы вели себя прилично.

Проблема тогда (сейчас ее нет и близко) была в том, что задерживалась зарплата. Баскетболисты жаловались, думали, играть или не играть, но я знал, что «Химки» всегда со всеми расплачиваются, и поговорил с каждым игроком лицом к лицу. «Ты будешь играть, Зоран Планинич? Фридзон, будешь играть? Заберите мою зарплату — поделите ее, но мы не можем не играть». Мы отделили баскетбол от денег, поработали на совесть и выиграли лигу ВТБ.

— У Планинича сложный характер. Как с ним управлялись?

— Я много с ним беседовал, иногда и жестко. Да, у него есть свой взгляд на баскетбол, который не всегда совпадает с тренерским, но важнее, что он всегда бился до конца. Удивлен, что он так рано закончил. Я рад, что он у меня играл. Один из лучших баскетболистов в моей тренерской карьере.

— Какой из двух Кубков Европы дался труднее?

— Трудно выбрать — оба раза мы не имели права проиграть. В 2012-м «Финал четырех» проходил в Химках, и гендиректор Бычков говорил мне: «Представь, что в нашем зале будут играть за первое место «Локомотив» со «Спартаком». Нельзя этого допустить». Под этим прессингом мы находились 10 месяцев.

Справились, победили. Через два года появились новые спонсоры, и я впервые в жизни пообещал: «Если сделаете бюджет, какой прошу, — мы выиграем Кубок Европы». Теперь уже 10 месяцев надо мной висело это обещание. Помню, я с такой огромной радостью пришел после победы к спонсорам, а они мне спокойно сказали: «Обещал — сделал. Молодец. Давай обсуждать следующий сезон».


Римас Куртинайтис / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов
— Как отреагировали, когда после вашего возвращения в «Химки» спонсоры пообещали дополнительные премии за выход в Евролигу?

— Это еще раз подтвердило, что «Химки» — особенный клуб. Когда я вернулся, Швед и Гилл были травмированы, мы тренировались вдевятером и сделали ставку на лигу ВТБ, а в Евролиге экономили силы полутравмированных игроков. Если бы погнались за двумя зайцами, думаю, у нас бы ничего не получилось.

Сначала мы жестко потренировались и сильно просели. Пошли поражения, и меня вызвал наш куратор Валерий Казикаев. Я думал, будет выяснять причины неудач, а он сдержанно сказал: «Вижу все проблемы. Травмы, психология, смена тренеров. Может, игрокам пообещать еще какие-то премии?» — «Если есть возможность, было бы хорошо. Но будет лучше, если игрокам это скажете вы».

В воскресенье Валерий устроил собрание и культурно, доброжелательно объяснил, как важно попасть в Евролигу. На команду это здорово повлияло: нас не упрекали, а по-человечески попросили отдать все силы. И мы справились.

— На финал сил не хватило?

— Не хватило Шведа. Я думал, что победа в Евролиге чуть расслабит ЦСКА, но они очень солидно провели финал. Конкретно доминировали. Меняются тренеры, игроки, но у них остается дух победителей. Армейцы просто были лучше. Так что не могу упрекнуть своих игроков.

— Как удавалось опережать ЦСКА в Единой лиге-19/20?

— ЦСКА сначала делал ставку на Евролигу, а мы собранно играли в обоих турнирах, поэтому в Единой лиге удалось оторваться. Регулярку мы бы точно закончили первыми, но важнее то, что было бы в плей-офф, а этого мы уже не узнаем.

— В чем Алексей Швед стал сильнее за год работы с вами?

— Во-первых, он изменился по сравнению с тем, как играл после НБА: зрелищно, свободно, но безответственно. В последние три месяца сезона он очень прибавил в защите — при том, что в его руках еще и все наше нападение. Я-то знаю, как непросто в каждом матче проводить по 35 минут, а он играет именно так, как должен лидер. У него очень высокий баскетбольный IQ.

— Лет пять назад Егор Вяльцев часто с вами спорил. Как сейчас?

— Мы дискутируем, но я никогда не поступаю как западные тренеры, которые сажают таких игроков в запас на полгода. Нет, я лучше напихаю, но верну баскетболиста в игру. Лучше, когда игрок спорит, чем когда опускает голову — и я не знаю, слышит он меня или нет. Я вырос почти в России и знаю русский характер. Если какой-то российский игрок уступает в мастерстве, он не должен сидеть на скамейке. Ты просто должен понять его, где-то простить, где-то поджать. Я очень уважаю и Вяльцева, и Моню за бойцовские качества. Они создают правильную атмосферу в раздевалке, и в следующем сезоне я не представляю «Химки» без них.