Все начиналось с катастрофы.

После отказа американцев сборная СССР была основным фаворитом московской Олимпиады. Но умудрилась проиграть не только главным соперникам – югославам, так еще и команде Италии перед этим.

В итоге – только третье место. По тому времени ужас без бронзовой примеси оптимизма.

Объяснение пришло через много лет.



«Такой обстановки эйфории, беспечности, разгильдяйства, как та, что немедленно воцарилась в нашей команде, я не видел никогда и не мог представить себе, что такое возможно, – написал в своей книге Сергей Белов. – Постоянное пьянство, халатное отношение к тренировкам, заблаговременный дележ государственных наград, квартир и автомобилей за будто уже одержанную победу сопровождали нас на протяжении всех оставшихся до старта месяцев.

Неоднократно я по-разному пытался поговорить с товарищами по команде. Общий лейтмотив моих увещеваний был простым: «Вы чего творите-то?..» Мой многолетний опыт подсказывал мне, что конкуренция на московском турнире будет очень жесткой, и готовиться к ней надо тщательно и всерьез. Все в песок».

Но тогда крайним сделали Владимира Ткаченко. Именно он умудрился не забить из-под кольца на последних секундах в матче с Италией, и команда СССР уступила два очка.

«Этому есть объяснение, – рассказывал позже сам центровой, – У меня была серьезная травма, о которой я никогда особо не распространялся. Буквально за полгода до московской Олимпиады я сильно порезал правую руку. Рана зажила, но три пальца полностью потеряли чувствительность. В срочном порядке мы стали тренировать ведение и особенно бросок левой рукой. И у меня стало получаться. Однако в игре, в запале борьбы я частенько забывал об этом и по привычке действовал правой. Следовали неточные броски, потери. На меня потом обрушился шквал критики...»

До сих пор неясно, каким чудом тогда Александр Гомельский остался у руля.

Владимир Гомельский рассказывал, что после поражения в Москве у его отца случился инфаркт.

В книге Сергея Белова – другая интерпретация.

«Приехав в олимпийскую деревню забирать вещи, я столкнулся с разъяренным министром спорта Павловым, окруженным побледневшими клерками из Госкомспорта. Увидев меня, он буквально заорал на всю деревню: «Завтра же ты — главный тренер сборной!.. Опять этот ... меня подвел! Опять прос... Олимпиаду!..» Дождавшись окончания начальственного гнева, я чуть ли не в ноги упал министру: «Ради Бога, не делайте этого! Я не готов, не буду я тренером сборной!..» Я действительно не был готов к закулисной войне за высокий тренерский пост.



Тем более, что «главный» вновь продемонстрировал свою абсолютную остойчивость и непотопляемость. Выступая в декабре 80-го на послеолимпийской конференции, заместитель Павлова В.Л. Сыч устроил Гомельскому полный, катастрофический разнос, после которого можно было ожидать лишения партбилета, проклятия до седьмого колена, остракизма и многократного расстрела. Речь заместителя министра окончилась однако фразой: «Ну да ладно, дадим последний шанс».

В том же декабре я вновь, как двумя годами ранее, оказался в высоком кабинете, на этот раз в паре с Александром Яковлевичем и по его инициативе. К моему изумлению, «главный» выступил перед Павловым с вдохновенной речью, из которой следовало, что я выразил готовность работать под его, Гомельского, руководством, со сборной и ЦСКА, что у нас есть общая масштабная программа действий, которая выведет советский баскетбол на новые вершины. Разумеется, накануне Гомельский ни словом не обмолвился со мной об этих блестящих планах, они стали для меня полной неожиданностью.

Не желая очернить человека, которому многим обязан, тем не менее, выскажу сомнение в правдивости этих заявлений, даже если бы я согласился на такое сотрудничество. Скорее всего, для Гомельского это выглядело временным компромиссом для привлечения в формальные союзники человека с большим именем и по-прежнему большим будущим в баскетболе, который был на хорошем счету у спортивного руководства. Выслушав тренера, я спокойно сказал Павлову: «Простите, у нас с Александром Яковлевичем слишком разные взгляды на баскетбол. Работать с ним я не смогу». Павлов сказал: «Ясно», и разговор на этом закончился. В глазах Гомельского в этот момент я прочитал очень многое».

Гомельский быстро оправился после удара. СССР финишировал первым на чемпионате Европы в 81-м и бодро входил в новый олимпийский цикл – главный тренер мечтал о топчущем всех и вся трио Ткаченко, Белостенный, Сабонис и рассчитывал на поездку в Лос-Анджелес в 84-м.

17-летний Сабонис даже отправился с командой в Колумбию на чемпионат мира в 1982-м. «Когда мы с Петровичем вместе, – у-ух...», – говорил тогда он.



По сравнению с Олимпиадой все было иначе.

Во-первых, сборная приехала в Колумбию физически готовой лучше остальных. Команда провела два 24-дневных подготовительных сбора на горной базе в Болгарии. Из доступных развлечений там были лишь баскетбольный зал, качалка, бассейн и столовая.

Игроки привезли оттуда не самые приятные воспоминания, но зато бежали быстрей даже американцев.

Во-вторых, атмосфера в Колумбии не располагала к расслабленности.

«С баскетболом у них было гораздо хуже, чем с наркотиками, – говорил «Бизнес-Онлайну» Николай Дерюгин. – Тем более что нас поселили в Медельине – самом центре колумбийского наркокартеля. Конопля в местных горах росла, как у нас сорная трава. Поначалу нам зачитывали какие-то заявления их босса Пабло Эскобара, что русским здесь несдобровать. В итоге местная сторона охраняла нас, как высшее руководство страны. Перед входом в каждый гостиничный номер сидел охранник с оружием. А выезд на игру напоминал поездку по городу того же Леонида Брежнева. Впереди кортеж из мотоциклистов, чтобы, если что, первыми принять на себя взрыв бомбы, если дорога заминирована. Затем в середине наш автобус. Сопровождали нас на матчах и на тренировках, наблюдали за нами, положив автоматы. Немного освоившись, начали в шутку предлагать нам забить косячки».

Наконец, Гомельский не только мечтал, но и видел, что его команда прогрессирует и меняется.

«Что еще я слышал от отца про 1982 год? – писал Владимир Гомельский. – Валтерс стал основным разыгрывающим. Фактически они с Ереминым поменялись местами. Основной тактикой нашей команды, особенно там, в высокогорье, был быстрый прорыв. С тем, чтобы выиграть свой шит, не было проблемы.

Проблема оказалась в том, что центровые Ткаченко и Белостенный не могли быстро отдать передачу Валтерсу. И тогда в сборной стал применяться трюк, который в свое время делал еше Боб Кузи, играя в «Бостон Селтикс». Валтерс по дуге проскакивал мимо высокорослого игрока с мячом, получая мяч из рук в руки, за это время наши нападающие и второй защитник успевали убегать на половину поля соперника. И дальше у Валтерса в развитии атаки было как минимум четыре варианта.



Большинство сборных просто терялись. Не могли построить нормальную защиту, в которой игроки второго темпа держали бы своих, ну хотя бы на той дистанции, на которой они опасны. Скажем, Мышкин не бил трехочковый бросок, но с дистанции пять метров он уже был убийственно опасен. Так вот в этом быстром прорыве Мышкина теряли. Его игрок просто не успевал к нему подстроиться. Прежде всего, это заслуга исполнителей, и в первую очередь Валтерса. Ну и конечно, папиного дара — он понял, что на самом деле это может быть очень мощным и очень результативным оружием в играх с любым соперником, потому что никто в мире в 1982 году не мог выиграть подбор на нашем щите».

Первый групповой раунд сборная СССР прошла без поражений (пять игр – пять побед), а США один раз проиграла – сборной Испании.

На втором, с участие семи команд, СССР уступила США.

В итоге принципиальные соперники заняли первое-второе места и разыгрывали золото в решающем матче.

Получалось мучительно – команды решили покачаться на баскетбольных качелях, но подошедший баскетбольный пурист инвентарь разломал…

Да к тому же понемногу во второй половине США начали отрываться.

Дальше был запоминающийся выход Николая Дерюгина, после которого повели в счете уже Советы.

И выступление в конкурсе бросков от Анатолия Мышкина – именно во втором тайме он набрал большую часть из 29.



Оставалось продержаться при отрыве в шесть-семь очков.

Стремясь сбить наступающий порыв американцев, Гомельский взял тайм-аут: «Ребята, три раза по 30 секунд даже ничего не забивая, мы все равно побеждаем в одно очко».

Тут французский арбитр дал пробежку Мышкину, фол Еремину, нарушение правила 30 секунд советской команде. Американцы забили два мяча с игры, один – со штрафного, сократив отставание до одного очка (94:95).

Второй свой тайм-аут Гомельский – по собственным словам – посвятил судье: «Еще один «левый» свисток, и вон с той трибуны, где сидят «красные стрелки с оптическим прицелом», раздастся выстрел – и ты покойник».

«Последние секунды помню очень хорошо, – вспоминал Ткаченко. – Напор американцев был просто бешеный. Секунд за десять до конца при счете 95:94 в нашу пользу судья назначил спорный мяч в центре площадки. Джо Кляйн – самый рослый баскетболист сборной США – его выиграл. Американцы организовали атаку и вывели на бросок своего главного «забивалу» – Глена Риверса. Тот бросил, но промазал: мяч ударился о дужку кольца и отскочил. На подборе первым был я. Прижал мяч к себе, и тут – сирена. Уф-ф-фф! Победа! Разрядки ради я тем же мячом со всего маху засадил в пол площадки, ну, мяч и улетел салютом под самый потолок дворца спорта. «Папа» рассказывал потом, что публика от этого пришла в восторг и долго скандировала: «Тка-чен-ко! Тка-чен-ко!».



Док Риверс тут же в слезах скрылся в туннеле.

Главная трагедия турнира настолько всем очевидна, что даже в неразборчивом 82-м камеры неотступно следуют только за ним.

«Нам потом пришлось еще стоять в очереди и ждать своих медалей, – рассказывал он. – Я хотел сразу же выбросить свою в мусорку. Серебряная, #####, медаль».

Организаторы не стеснялись своих садистских наклонностей, а потому пошли еще дальше. Выбрали именно Риверса – человека, который был лучшим игроком чемпионата, набрал 24 очка в финале и зафиксировал своим промахом поражение американцев – MVP турнира.

Когда диктор сделал соответствующее объявление, никто не сдвинулся с места.

Прошло 20-30 секунд… Потом к Риверсу подошел тренер Боб Уэлтлик: «Ты обязан забрать этот приз. ТЫ ОБЯЗАН ЭТО СДЕЛАТЬ!»

Через несколько часов Риверс попытался «забыть» трофей в лобби гостиницы, когда американцы уезжали домой.

Не получилось даже это: кто-то из штаба проявил бдительность.