"КИРЯ С ХРЯПОЙ ПУСТЫХ РАЗГОВОРОВ НИКОГДА НЕ ЗАВОДЯТ И В НИХ НЕ УЧАСТВУЮТ"

– Сергей, когда я готовился к этому интервью, ещё раз концовку поединка с Македонией за бронзу пересмотрел. Там Блатт во время последнего тайм-аута в какой-то момент весьма энергично фломастером размахивал и что-то лично вам говорил. Что, если не секрет?
– Да нет, прямо вот лично мне он ничего не говорил. Просто такое впечатление могло сложиться, что мы с ним переговариваемся. Я переспрашивал, уточнял какие-то моменты установки. Но не у него самого: мне Шакулин и Хряпа переводили. То есть вообще-то я английский, конечно, знаю, всё понимаю. Но всё же не так, как они. А в такой момент – за несколько секунд до конца, когда игра одним броском может решиться, всё нужно совершенно точно понимать, до самых мелочей, ошибиться нельзя.

– То есть ваш проход за 15 секунд до конца встречи, завершившийся тяжёлым попаданием, был отчасти незапланированным?
– Да, вы правы. Я сначала мяч держал, время убивал. Ну и, видимо, так хорошо у меня это получалось, что, когда глаза на табло поднял, увидел, что на реализацию плана, который Блатт озвучил, этого времени у нас уже просто нет. Ну и пошёл сам, полез под кольцо. Удачно получилось, очки действительно очень нужные. Но вообще-то этот момент не надо переоценивать: там после этого ещё отзащищаться нужно было.

– Переоценивать – нет. Но всё-таки это такой стопроцентно лидерский поступок: в момент, когда всё решается, ну хорошо – не всё, многое… взять игру на себя. Блатт вас ещё после 2007 года называл в своей команде ключевым игроком. Сейчас уже все практически признают: вы – лидер, по крайней мере, один из. А вот вы сами себя лидером ощущаете? И что это вообще такое – лидерство, с вашей точки зрения?
– Я про себя в таком ключе как-то не очень привык говорить. А что касается того, кого можно лидером назвать, то думаю, что такого игрока, который готов ради команды многим пожертвовать – в первую очередь, наверное, личной статистикой, очками. У нас, хотя вид спорта и командный, но, чего греха таить, многие игроки, молодые особенно, у них личные амбиции, эгоизм зашкаливает. Только о своих показателях думают, о команде, о партнёрах – во вторую очередь. И бурчат ещё, если времени на площадке у них мало: типа, чего этого опять ставят, он в прошлом матче 30 минут отбегал, всего пять очков забил, а я за 10 минут – вдвое больше и всё равно сижу. Но в баскетболе-то масштаб игрока не количеством набранных очков определяется, по крайней мере, не только им. Вот Александр Белов, у него этих очков никогда много не было, зато те два, что он американцам в 72-м забросил, они тысяч других стоят.

Или, если о тех, кто сейчас играет, – Хряпа. Его ведь в прошлом году признали MVP нашего плей-офф. Хотя у него тоже статистика по очкам не бог весть какая была. Но – он по подборам первый, по перехватам первый, в подстраховке – лучший. Подстраховка, кстати, важнейший элемент, а никакая статистика ее вообще не учитывает. Это совсем такая незаметная вещь, на взгляд дилетанта особенно: бывает, формально вроде не из-под тебя забили, из-под партнера, но сам-то ты знаешь, что всё потому так получилось, что именно ты именно этого партнёра в нужный момент не подстраховал.

– Вот, кстати, про Хряпу. И про Кириленко. Блатт про них говорит: "системообразующие игроки". И при этом добавляет, что и люди замечательные. Что для Дэвида, по его же собственным словам, не менее важно. Ну, как они играют, мы видим. А вот именно как о людях вы о них можете что-нибудь рассказать? Может, какой-то яркий эпизод, который их именно с этой точки зрения характеризует…
– Знаете, о конкретных каких-то эпизодах, хотя они были, конечно, я не хотел бы говорить: это внутренняя кухня… А в общем о человеческих качествах Кири и Хряпы, если уж про них говорить, впечатление складывается постепенно, по зёрнышку. Просто ты их видишь, тренируешься с ними, играешь, общаешься и понимаешь: вот люди не гнилые, и всё. А в чём это выражается? Ну, в надёжности, в том, о чём я уже говорил: в том, что и тот, и другой готовы выходить и умирать за команду… В том, что они хотя оба и звёзды без всяких натяжек, но простые в общении, нет в них никакой надменности, высокомерия, ну, вы понимаете, о чём я.

Я вообще заметил, что у больших игроков, как правило, большое сердце. Помню, когда я только начинал в профессионалах, в не самых великих командах играл, там была такая советская ещё "дедовщина" по отношению к молодым. Не армейская, конечно, чисто спортивная, но всё-таки… Смотрели на тебя свысока, относились пренебрежительно, в игре могли мяч вообще не давать. И вот я глядел на всё это и думал: "Господи, если тут такое творится, то что же дальше-то будет, как же себя настоящие звёзды ведут?!" А потом, когда постепенно всё выше и выше поднимался, видел, что чем лучше команда, чем игроки в ней более классные, тем и обстановка, отношения между людьми, в общем, то, что микроклиматом называется, всё более и более человеческие, дружелюбные, что ли…

Вот, а про Кириленко с Хряпой могу ещё сказать, что оба они парни воспитанные, образованные… И ещё такой характерный момент: они пустых разговоров никогда сами не заводят и в них не участвуют. Если кто-то при них о чём-то таком заговорит, они всегда как-то сторонятся, одним словом, видно, что им это неинтересно совсем…

– Пустые разговоры – это какие?
– Ну, знаете, о деньгах там, о контрактах. Некоторые ещё машины долго могут обсуждать …

– То есть это всё пустое?
– Да. Это разговоры ни о чём.

– Вы про микроклимат говорите. А мы вот не так давно ездили со студентами на базу футбольного ЦСКА, встречались там со Слуцким. И он нам сказал, что в его команде сейчас каких-то особенно дружеских, приятельских отношений между игроками нет. Собрались – потренировались – разъехались. Собрались – сыграли – разбежались. Говорит, даже когда они Кубок России выиграли, на банкет далеко не вся команда собралась. И никто их и не заставлял. Дескать, это сейчас норма жизни. Все профессионалы, дело делают в рабочее время, а дальше – каждый сам по себе. В баскетболе то же самое происходит или как?
– Ну, я не знаю. Наверное, действительно есть в современной жизни такая тенденция. Люди сосредоточены на работе, на результате. Люди менее откровенны, более прагматичны, может быть, даже лицемерны. Открывать посторонним душу не торопятся, некоторые боятся. Да, есть такое… Хотя у нас, например, в сборной на банкет по случаю бронзы все пришли, все до единого. И тоже никто никого не заставлял… Потом – в "Динамо" я отыграл почти девять лет… Очень дружная была команда, мы столько времени друг с другом проводили, и не только на площадке: тренеры даже не догадывались сколько! В общем, у всех по-разному, наверное. Но моё личное мнение таково, что команда, в которой отношения между игроками, тренерами сугубо деловые, от сих до сих и никаких больше, далеко не пойдёт.

"ДЕВЯТЬ ПОБЕД? ДА НИКТО ЖЕ ИХ НЕ СЧИТАЛ…"

– Возвращаясь к последнему чемпионату. После игры с Македонией какие чувства преобладали: радость по поводу третьего места или всё-таки разочарование от того, что финал упустили? Не мало вам бронзы-то оказалось? После того как в 2007-м чемпионами стали, да и здесь так хорошо шли: девять побед подряд, ни у кого такого не было…
– Не поверите, когда мне, уже после Македонии, про эти девять побед сказали, я удивился. Я сам, честное слово, не знал, сколько их у нас. Никто их не считал, готовились к каждой новой игре, о следующей начинали думать только после того, как предыдущая заканчивалась. Сегодня – эта самая важная, завтра – эта. Так постепенно и шли, на важные и неважные матчи не делили: знаете, если начнёшь думать, что вот здесь, с этими, силы сейчас побережём, зато уж завтра… нет, из этого ничего хорошего не выйдет.

По поводу того, чего больше было: радости или чего-то ещё… После Македонии – радости, конечно. Назад в такие минуты уже как-то не оглядываешься. Ну и потом игра-то была очень трудная, в такой победить вдвойне приятно. Мы, конечно, задёргались немного в конце третьей – начале четвёртой, чувствовали, что пора нам от них отрываться, но никак не могли, так они за эту игру зацепились. Хорошо в концовке переломить получилось. Ну и удача, конечно, за нас была, куда без неё.

Теперь касательно того, что вы про 2007 год говорите. Я бы два этих чемпионата, тот и нынешний, вообще не сравнивал. Туда мы ехали – от нас медалей вообще никто не ждал. Да мы сами, если честно, от себя их не ждали: никаких, тем более золота. В этом смысле нам легко было: на матчи выходили совершенно раскрепощённые. То есть играть всё равно каждый раз старались на победу, но умом-то понимали… В общем, то золото в Испании – это по большому счёту чудо какое-то было, сон…

А Литва – тут совсем другое дело. Тут уже от нас медалей ждали. И мы сами чувствовали, что можем. И даже не боялись об этом вслух говорить. То есть ответственности было больше, и то, что мы в итоге бронзу взяли, это, я считаю, большой успех. Конкуренция-то была сумасшедшая: я так думаю, реально на медали восемь команд претендовали. У восьми команд примерно равные возможности были, но мы, в отличие от многих, своим шансом воспользовались.

– И всё-таки трудно было после Франции собраться на Македонию? Ведь вот же, вроде, золото, совсем рядом было, минимум – серебро. А в итоге биться за бронзу пришлось… Обидно… Хоккейная сборная в этом году, помните? Полуфинал финнам проиграла и за третье место с чехами совсем уже никакая была, как будто ничего людям не нужно. У вас не так вышло. Почему?
– Потому что мы, может быть, не такие избалованные, как хоккеисты: не вообще, конечно, а в смысле наград. Они ведь до того, как без медалей остаться, три золота и серебро на мире подряд выиграли. А вообще я вам скажу, что у нас самая сложная игра на этом чемпионате была не с Македонией. С сербами. Почему? А тут сразу много чего сошлось: во-первых, нам нужно у них было реванш за Польшу брать, где они нас два года назад в четвертьфинале обыграли. Потом – Ивкович, он же нас всех как облупленных знает, это тоже для нас проблема была. Ну и сам расклад: четвертьфинал если мы проигрываем, то вообще без медалей остаёмся, уже точно, без любых, без тех самых, которых от нас так все ждали.

В общем, это абсолютный провал был бы, катастрофа. Так что мы в этом матче хоть и победили, но очень много сил оставили, которых, как я понимаю, нам потом на французов и не хватило: у них ведь отдыха перед игрой с нами было на несколько часов больше – не знаю, кто так расписание составлял… Причём я бы сказал, что сил даже не физических, именно что душевных, мы морально вымотались. То есть ситуация была обратная той, четырёхлетней давности: умом мы понимали, что можно с французами играть, можно обыгрывать, но какое-то опустошение внутри чувствовалось. Ну и, конечно, Паркер нас здорово "повозил"…

– Так как же после такого удалось на матч с Македонией собраться? Может, Блатт, что особенного сказал?
– Он – почти дословно – сказал следующее: о команде судят прежде всего по тому, как она умеет проигрывать, как быстро после поражений восстанавливаться. Пока ничего страшного не произошло, куда хуже будет, если мы с Македонией не сыграем в свою силу и останемся вообще без медалей. Вот так он примерно сказал. Больше ничего. Ну и потом все, конечно, понимали, что Македония, она, при всём к ней уважении, к таким уж грандам не относится, так что проиграть ей и впрямь не здорово будет.

– В общем, соображения довольно банальные. Это всё, наверное, и без слов было понятно. Или Блатт эти слова как-то особенно произнёс?
– Наверное. Это ведь не новость, что все современные топ-тренеры, они помимо всего прочего ещё и отличные психологи. С какой интонацией он это всё говорил, я вам, конечно, передать не смогу. Но, видимо, была она, эта интонация, раз до всех дошло. А потом ещё вот такой момент: когда ты турнир играешь, особенно такой крупный, ты в таком необычном, не повседневном состоянии находишься – все силы сконцентрированы, все чувства обострены, словами опять-таки это сложно передать, нужно ощущать. И в этом состоянии все вроде бы банальные фразы, установки, они по-другому воспринимаются, не рассуждаешь, банальные они или нет. Сказано: чтобы победить, надо сделать то-то и то-то. Идешь, концентрируешься и делаешь. В общем, как-то так…

– Напрямую на Олимпиаду у вас попасть не получилось. Теперь квалификация. И это значит, что за очень короткое время нужно будет вот так вот "пойти, сконцентрироваться и сделать" – аж два раза подряд. Два раза за короткое время выйти на пик формы. Квалификация 2 июля начинается, сама Олимпиада – 27-го…
– Я, честно говоря, про квалификацию подробности узнал только по дороге из Литвы. Мы как раз в аэропорту сидели. То есть раньше я, конечно, представлял, что есть такая квалификация, но у меня никаких мыслей не было относительно состава турнира, регламента. Я сейчас удивлён – это же такой получается мини-чемпионат мира, который к тому же ещё и накануне Олимпиады играть придётся. Что тут скажешь… Я только-то могу сказать, что вроде бы сейчас идут разговоры о том, чтобы чемпионат в олимпийском году пораньше закончить. Но всё равно, даже при таком раскладе нелегко будет. Получается – закончили, месяц на подготовку к квалификации, сама квалификация, потом, если отберёмся, Олимпиада, а там и новый чемпионат. Не знаю, выйдет ли хоть неделя на отдых, может, и того не будет. Значит, "сборники" два сезона подряд практически без отпуска отыграют. А с другой стороны, речь об Олимпиаде же идёт, грех жаловаться…

"ПРАКТИЧЕСКИ У ВСЕХ ИГРОКОВ НАШЕГО ПОКОЛЕНИЯ ЕСТЬ ПРОБЕЛЫ В ТАКТИЧЕСКОЙ ПОДГОТОВКЕ И ИЗЪЯНЫ В ТЕХНИКЕ"

– В концовке всё того же матча с Македонией комментатор всех наших игроков перечислял и их первых тренеров. Про тебя сказал, что "Быкова нашли на улице". Это что за история?
– Ну, не то чтобы прямо вот на улице… Нам просто перед матчем раздали бумажки, попросили написать про первых тренеров и про то, где начинали заниматься. Я написал: "На площадке возле школы". Ну, в общем, это на улице, конечно, хотя там меня по большому счёту никто не находил. Просто я в этой школе учился – было это в Новодвинске, под Архангельском. А тренер мой первый, Михайлусов Юрий Николаевич, его даже и тренером назвать трудно – он обычный учитель физкультуры.

Я ведь баскетболом очень долгое время занимался, если так можно сказать не совсем всерьёз, сначала за свою школу играл, обычную, общеобразовательную, потом за сборную Архангельской области, за свой 83-й год. А в Москву, в спортинтернат "Тринта", попал только в 11-м классе: и вот там уже, впервые в жизни, начались для меня настоящие тренировки – каждый день двухразовые, с соблюдением методик… Плюс мы ещё сами, бывало, в зале до трёх, до четырёх ночи по кольцу бросали.

Помню, была у нас вахтёрша, она по этому поводу очень сердилась, мы ей, видимо, спать мешали: мячи-то громко стучат. Вот мы бросаем, слышим – она шаркает. Мы спрячемся, она приходит – видит, никого в зале нет. Свет выключит – и уходит. А мы вылезаем и опять – бросать. Она снова слышит – и снова идет. От одного прихода до другого полчаса где-то проходило, хотя от вахты до зала совсем близко было: она старенькая совсем была, с трудом уже ходила, медленно. Сейчас мне об этом стыдно вспоминать, а тогда… Молодые были, злые. Ну и баскетбол, конечно, любили очень…

– То, что вы так поздно начали серьёзно баскетболом заниматься, как-то карьеру осложнило?
– Не мне одному. У нас сейчас таких, как я, даже в сборной много. Все начинали в 90-х, у нас тогда, как вы знаете, система подготовки развалилась. Школы закрывались, тренеры разбегались от безденежья. Исключений мало было – в частности, питерский спортинтернат, его Понкрашов заканчивал, Мозгов и, по-моему, Швед ещё. Но, в общем, весь этот раздрай нам очень дорого обошёлся: у всех практически игроков нашего поколения есть пробелы в тактической подготовке, изъяны в технике. Потому что то, что в детстве неправильно закладывалось или не закладывалось вовсе, потом выправлять очень трудно, иногда невозможно.

– Вы какие изъяны имеете в виду?
– Например, изъяны в технике ведения мяча. У нас до сих пор мало игроков, в этом компоненте одинаково сильно играющих обеими руками – больше праворуких. Но, как ни странно, с другой стороны, продолжением этих наших недостатков являются некоторые наши достоинства.

– Опять-таки: какие?
– Люди, которые при таких недостатках в базовой подготовке всё-таки пробились в большой баскетбол, сделали это за счёт характера, за счёт преданности игре, любви к ней. Они – бойцы. Это достоинство, а как же? Вот наша сборная: кто бы что сейчас не говорил, как бы нас некоторые эксперты непрошеные игре учить не пытались, но нас давно уже никто не упрекал в отсутствии мотивации, в нежелании сражаться… И ещё – мы все умеем играть в обороне, причём хорошо.

– А это как с пробелами в подготовке связано?
– Напрямую. Когда наше поколение только начинало, только приходило в профессиональные клубы, тренеры на нас в атаке совсем не рассчитывали – во многом как раз из-за нашей слабой технической подготовки. В атаке играли иностранцы, приобретённые звёзды. А нас выпускали в основном в оборону – только за счёт этого мы могли надеяться как то увеличить своё игровое время. Ну и вот, научились.

– А сейчас как, на ваш взгляд, обстоит ситуация с подготовкой молодёжи? Прогрессирует наш баскетбол в этом смысле или нет?
– Определённо, да. Кулагин, Карасёв, Антонов – называю первых, кто пришёл в голову, есть и другие. Это все молодые ребята, но они уже имеют игровое время в ПБЛ, они приносят пользу своим командам, они умные, тактически хорошо обученные, техничные игроки. Вполне возможно, что их появление – это начало прорыва, свидетельство того, что качество подготовки молодых игроков у нас выходит на принципиально новый уровень.

"Я СОБИРАЮСЬ ПРИМЕНИТЬ ЗНАНИЯ, ПОЛУЧЕННЫЕ В RMA, НА ПРАКТИКЕ"

– Давайте немного об RMA поговорим. Вы почему вообще здесь решили учиться?
– У меня каких-то конкретных мыслей не было. Было ощущение, с возрастом к нему, мне кажется, неминуемо приходишь, что знание – сила. И было, соответственно, недовольство уровнем своего первого образования. У меня был диплом университета сервиса: я его заочно закончил и, в общем, понятно, что это во многом формальность была – сам понимаешь, у действующего спортсмена на учёбу времени не так много.

– Но вы ведь и сейчас действующий, что же изменилось?
– Изменилось отношение. Я взрослее стал. Врать не буду: на всех занятиях, конечно, не был, но много старался не пропускать, а то, что пропускал, стремился восполнить – созванивался с ребятами, забирал у них лекции, материалы. Диплом – про работу с болельщиками на примере "Динамо" – писал сам. Времени было мало, пришлось защиту переносить. Защитился в итоге, не со своей группой, но защитился. На "пять", кстати.

– Что вообще можете сказать о программе?
– Классная программа. Главное, что преподаватели все топовые – руководители клубов, федераций, и наши, и иностранцы. То есть ты понимаешь, что это с тобой не книжные люди разговаривают, что все, что они тебе преподают, реальной практикой подтверждено и выверено. Я, конечно, далёк от того, чтобы на них сквозь розовые очки глядеть: понятно, что они тоже, наверное, не все говорят, что знают и думают, но уже одно общение с такими людьми, оно очень сильно мотивирует, подталкивает к тому, чтобы совершенствоваться: хочется их уровню соответствовать, что ли. И ещё я могу сказать, что после RMA мне механизм принятия менеджерских решений в спорте, их логика стали гораздо понятнее. Скажем, когда Ватутин в ЦСКА такие решения принимал, иногда совсем неочевидные, мне уже без дополнительных разъяснений ясно было, чем этот шаг продиктован, на какие цели он направлен, и так далее.

– Мне это кажется или вы и правда уже начали задумываться о будущем? Может, у вас уже теперь какие-то конкретные проекты вырисовываются?
– Вырисовываются. Но я сейчас не хочу в конкретику вдаваться. Можете написать, что я предпринимаю шаги в этом направлении.

– В каком в этом?
– В таком, чтобы использовать полученные в RMA знания на практике. Но пока я всё-таки в первую очередь действующий игрок.

"МНЕ НРАВИТСЯ ВЫГРЫЗАТЬ ДЛЯ СЕБЯ ВРЕМЯ НА ПЛОЩАДКЕ, НО В ЦСКА ВЫГРЫЗАТЬ БЫЛО НЕЧЕГО"

– Вот тогда вам вопрос как действующему игроку: из ЦСКА не жалко было уходить? Всё-таки бренд. У нас лучше него ничего нет и вряд ли скоро появится. Опять же, и на титулы с ЦСКА шансов больше было, чем с "Локо" при всём к нему уважении…
– Ну а что мне "бренд"? Я играть люблю, а в ЦСКА у меня за весь прошлый сезон шансов практически не было, времени на площадке – минимум. Хотя в целом этот год, в клубе проведённый, я себе в пассив всё равно не записываю: это опыт, большой опыт пребывания в большом клубе.

– Помнится, когда вы в ЦСКА переходили, говорили, что в условиях конкуренции, чувствуете себя комфортно. Что вам больше нравится доказывать свою состоятельность, выгрызать для себя каждые десять минут на площадке, чем иметь гарантированные 30-35 минут, и чувствовать, что никто тебя не подпирает. Может, так и дальше надо было: доказывать, выгрызать, конкурировать?
– А там нечего было выгрызать, я это в какой-то момент очень отчётливо понял. Я же анализировал ситуацию. Что, я требования к себе снизил? Нет, тренировался, работал так же, как и в предыдущие десять лет, не халтурил. Когда всё-таки выпускали, игры не портил, наоборот: были матчи, когда реально чувствовал, что помогал, а меня потом опять на лавку сажали. С одной стороны, я понимаю, конечно, что тренеру такой игрок тоже может быть нужен – который не играет постоянно, а отрезками выходит. Но с другой… В общем, для меня тут вариантов не было, кроме как команду поменять…

– В "Локо" вас как встретили? С игроками уже познакомились?
– Нет, я там пока только медосмотр прошёл. И после этого практически сразу – в сборную.

– Но вы знаете, какие они перед собой задачи ставят, об этом-то наверняка у вас разговор был?
– Они как-то уж очень конкретно на эту тему не высказываются: первое место или второе. Мне они так озвучили: нужно выступить лучше, чем в прошлом сезоне. Вот и считай, какие у них задачи, если в прошлом сезоне они ЦСКА в полуфинале проиграли. Финал, наверное, а там – видно будет.

– А в NBA вы себя не видите?
– Знаете, я трезво смотрю на вещи. Не такого уровня я игрок, чтобы там выступать. Мне, например, я это чётко сознаю, атлетизма для этого не достаёт, да и мастерства тоже. Хотя сказать, что между нами и ними совсем уж какая-то пропасть, нет, конечно, такого я не говорю. В прошлом году на чемпионате мира мы со Штатами играли – и ничего, достойно смотрелись, всего "-9" уступили. Но на одну игру собраться и на равных с ними её провести, это одно, а постоянно на таком уровне играть – это совсем другое. Я это тоже очень хорошо понимаю. Так что мне даже в голову не приходит сравнивать себя с Леброном или с Роузом. Не хочу я быть ни тем, ни другим. Я хочу быть Сергеем Быковым. Хочу играть на максимально высоком для меня, Сергея Быкова, уровне. Хочу держаться на этом уровне как можно дольше. Вот такой примерно у меня план.