– Как вас приняли в "Кливленде"?
– Тепло. Была первая тренировка, на которой представили команде. Все подходили, знакомились, предлагали свою помощь. У нас молодая команда, девять ребят моложе 23 лет. Нет таких заскоков, как например, в "Бруклине", где безумное число ветеранов. Никто ещё не поймал звёздочку, мы не боремся за чемпионство, поэтому относятся хорошо. Слышал, что в других клубах ассоциации новички ходят с розовыми рюкзаками и с детскими колясками. Мы лишь носим по очереди пончики на утренние тренировки перед домашними играми. Нас, молодых, в команде четверо, поэтому это совсем нетрудно.

– То есть не разыгрывали?
– Ни зубной пасты в кроссовках, ни завязанных в узлы шнурков, ни машины, засыпанной попкорном. "Кливленд" — серьёзная организация, с серьёзными людьми. Хотя как-то ребята забыли принести пончики в моё отсутствие – улетал на Багамы, чтобы оформить визу, – так в качестве наказания на первый матч сезона с "Бруклином" старожилы заставили надеть разноцветные классические костюмы. Джаррет Джек лично поехал с нами в магазин и выбрал для каждого наряд. Я был полностью в красном – рубашка, галстук, жилет, брюки, ботинки. Повеселились от души. Жаль, снимков у меня нет, показал бы, однако в клубе наверняка должны были сохраниться, равно как и видео.

– С кем из команды общаетесь больше всего?
– С Деллаведова и Варежао. Мы вместе проводим много времени. У Ирвинга и Уэйтерса свои компании. У многих свои девушки, поэтому после тренировок сразу спешат к ним, к семьям. Андерсон мне очень помогает. Сразу же подошёл и предложил свои услуги. Познакомил меня со своей женой, друзьями. Периодически собираемся вместе, отдыхаем. Без него я бы уже давно сошёл с ума.

– Каким оказался Ирвинг при ближайшем рассмотрении, что собой представляет?
– Не заносчивый, абсолютно адекватный. Нет такого, чтобы пальцы были веером: "Не подходи, с "зеленью" не общаюсь". Обычный парень, разве что в баскетбол играет лучше других, может позволить себе порой делать на площадке всё, что захочет. Мне кажется, в НБА вообще можно с любым и игроком найти общий язык. Особенно если ты коммуникабелен, умеешь поддержать разговор.

– Вы не просто коммуникабельны, лучше других "зажигаете" партнёров перед каждой игрой…
– Всё-таки надо как-то держать себя в тонусе, не с грустным выражением лица же ходить. Каждая игра – шоу, праздник, нужно об этом помнить. Ведь мы играем не только для себя, но и для зрителей.

– А что скажете о Байнуме?
– У Эндрю тоже налёта звёздности не чувствуется. Простой, доступный и добрый. Любит посмеяться, в том числе и над собой. Эдакий плюшевый мишка.

– Почему "Кливленд" начал сезон так неудачно?
– Новый коллектив, новая команда, как-то немножко перестраивались и старались найти свою игру. Иногда что-то не получалось, особенно вначале. Сейчас начинаем как-то более сплочённо играть, больше выкладываться, что в защите, что в нападении, двигать мяч. Ну и, конечно, очень много от Кайри зависит.

– С приходом Джека эта проблема уже не должна так остро стоять?
– Да, но всё-таки Кайри, не в обиду Джарету, более разносторонний: может сам для себя создать момент, пойти, бросить, отдать передачу, если он этого захочет, отработать в защите. Джек тоже игрок классный, но, наверное, больше строит свою игру от броска. У него много зависит от того, пошло или нет. Но самое интересное, что их можно использовать сразу вдвоём. Если на Кайри сдваиваются, то Джек автоматически становится свободен. Или наоборот. Поэтому хорошо иметь двух таких разыгрывающих в одной команде.

– Как обстоят дела у Энтони Беннетта, на ваш взгляд?
– Мне кажется, что на него оказывают слишком большое давление. От первого номера драфта априори ждут очень многого. У него действительно есть талант. Он молодой, высокий, здоровый, да ещё и с броском. В команде пытаются варьировать его игру, ставят на позиции третьего и четвёртого номеров. Но в первом случае в защите Энтони приходится трудновато. Мне кажется, он начинает себя потихоньку обретать, на тренировках смотрится гораздо лучше, но должно пройти какое-то время. НБА — это не колледж, и здесь так легко всё не будет получаться.

– Вас переход на столь серьёзный уровень тоже коснулся…
– Да, разумеется. В первые дни испытывал дискомфорт. Я ещё приехал за день до начала сборов, акклиматизация накрыла по полной программе. Но постепенно начал втягиваться, ориентироваться в командных взаимодействиях, и со временем пришло понимание, что на площадке смотрюсь достаточно уверенно.

– Над чем больше всего работаете?
– Если говорить о физике, то я прибавил очень неплохо за то время, которое в Кливленде. За три месяца восемь килограмм набрал. В этом плане тоже нужна работа, работа и только работа. Тебе всё разъяснят и покажут, было бы только желание. Тренеры заставляют работать над стойкой и ведением, чтобы в нападении был баланс. А вообще хвалят постоянно, говорят, что виден очень большой прогресс. Я и сам это чувствую, всё стало лучше получаться. Ну и не забываю всё время совершать броски на тренировках. Также тренирую выходы из-под заслонов, в том числе двойного, какие-то броски после ведения, просто дриблинг на месте. Всё, что угодно.

– Сколько тренеров работает с "Кавальерс"?
– Масса. Майк Браун – главный. Игорь Кокошков руководит нападением, составляет схемы для игры в атаке. В паре с ним работает Джим Бойл. Брет Бриэлмайер и Джамал Мозли занимаются игрой в защите. Остальных сходу не вспомню, есть ещё порядка 10 специалистов. Виталий Потапенко тренирует центровых, другие работают с первыми, вторыми или третьими номерами. Кто-то отдельно специализируется на ведении, кто-то на подборе, кто-то на передачах. Допустим, я могу прямо сейчас позвонить человеку, сказать ему, что хочу поработать над броском, и уже через 30 минут зал будет готов для меня.

– Серьёзно?
– Пожалуйста, тренируйся в любое время суток. В России же, когда я приезжал за час до утренней тренировки, то в зале не было света, все раздевалки были закрыты, никого не найдёшь. Пока разыщешь ключи, пока включат освещение, успеешь только раз пять бросить по кольцу до начала самой тренировки. Обычно после вечерних занятий остаюсь работать над броском. В последний раз за восемь с половиной минут реализовал 200 трёхочковых. За минуту выбрасывал по 40-50 попыток. Пять человек подавали мне мячи, то есть я даже не успевал приземляться, как уже получал мяч в руки. В этом плане для тебя сделают всё.

– Организация процесса, наверное, подкупает?
– Безусловно, порой просто хочется вывернуться наизнанку ради команды. О чём говорит, если я на выезд беру с собой лишь компьютер и одежду, один спортивный и официальный на игру. Всё остальное уже будет подготовлено и разложено в раздевалке.

– Сколько у "Кливленда" комбинаций?
– Много. У нас в России одна комбинация, а здесь из неё делают четыре. Всё то же самое, но какое-то другое завершение. Например, ты не сыграл пик-н-ролл, а отдал передачу, если под кольцо – один вариант, если на дугу – второй, если тебе вернули – третий. Здесь каждая из них считается за отдельную, а в Европе это одна. А так получается то же самое, просто вместо 7-8, здесь получается 20-25. Из-за того что всё время варьируют. Например, простая "двоечка" в центре площадки, обычно тот, кто с мячом, поднимает кулак наверх, а тут кулак наверх и ещё три пальца или четыре.

– Игроки в них не путаются?
– Да, иногда бывает. Ты вроде выполняешь одну комбинацию, а партнёр заказал другую. Может быть, даже из-за этого у нас вначале немного не получалось, была даже какая-то неразбериха. Сейчас всё намного лучше.

– Майк Браун известен тем, что строит команды от обороны. В нынешнем же сезоне в защите "Кавальерс" царит хаос…
– В некоторых матчах у нас очень даже неплохо получалось. Да, провалили первые игр 12-14, шли на пятом месте с конца по количеству пропущенных очков, но после дело пошло на лад. Другое дело, что в нападении пока не всё так гладко. Взять поединок с тем же "Портлендом". 40 очков получили после подборов соперника в нападении и ещё 25 после быстрых отрывов. Были ситуации: подбор, передача под трёхочковый бросок, и он залетает. Оказывается, забыли про доигровку. И другие из этой же серии. Вроде при пик-н-ролле хорошо сыграли, подстраховали, вышли, а потом не можем подбор взять. Из таких мелочей складываются игры.

– Скаутинг сильно отличается от европейского?
– Дают немного больше информации, видео намного длиннее. Будете удивлены, но в большом перерыве, придя в раздевалку, можно посмотреть нарезки со своим участием. Причём не те, которые транслируют по телевидению, а с разборами и чертежами. Иногда тренер вызывает тебя и демонстрирует ошибки или, наоборот, хвалит за какие-то конкретные вещи. А так обычно перед началом встречи можно посмотреть на планшете нарезку с последней игры со своим участием.

– То есть для каждого игрока в раздевалке лежит планшет?
– Нет, обычно штук пять лежит. Ты подходишь, берёшь, смотришь, как действовал.

– У "Кавальерс" есть какие-то предыгровые ритуалы или традиции?
– Нет, никаких. Отовсюду звучит музыка, из всех наушников льётся, если это слово уместно, жёсткий рэп. Иногда парни танцуют.

– А вы чем занимаетесь в раздевалке обычно?
– Когда как. В Интернете сижу, растяжку делаю и телевизор смотрю. Здесь принято показывать предыдущие игры соперников.

– Телефоны перед игрой собирают?
– Нет, у нас нет такого. Просто перед командным собранием необходимо выключить.

– В предсезонных встречах Браун предоставлял вам достаточно много игрового времени. Почему с началом "регулярки" ситуация изменилась?
– Трудно сказать. Здесь тренеры не объясняют, почему ты не играешь. Могут пояснить, на что лучше акцент сделать, чтобы у тебя появилось игровое время.

– Иными словами, здесь не принято ходить и говорить по душам с наставником?
– Вы правы. Можно подойти, попросить объяснить какие-то нюансы. Мне кажется, если спросить что-то о своём положении в команде, тебе просто ничего не ответят. Иными словами, если и интересоваться, то стоит конкретизировать.

– Сколько у вас было личных бесед с Брауном?
– Две или три, уже не помню. Каждая в лучшем случае длилась минут 5-7. На одной из них призывал работать, раскрывать свой потенциал, говорил, что видит во мне игрока, которого ждёт большое будущее в НБА.

– Какой матч запомнился больше всего?
– С "Майами", наверное. Играли дома, и я довольно много времени провёл на площадке. Все обо мне очень хорошо отзывались. После матча, когда я сыграл на площадке против Леброна, уяснил для себя, что он человек, которого реально невозможно остановить. Нет шансов и всё. Один на один вообще никак. Вдвоём, втроём – да, но не в одиночку. Человек с сумасшедшим ведением и броском, я уж не говорю про физику и всё остальное.

– Кто ещё впечатлил из тех, против кого пришлось играть?
– В предсезонке встречались с "Индианой", и Пол Джордж произвёл на меня большое впечатление. Не Леброн, конечно, но очень близок к нему. Тоже очень сильный игрок. Смотришь по телевизору, ну, забивает он там 20 очков, вроде и не кажется, что много делает на площадке, а на самом деле выполняет колоссальный объём работы. Пожалуй, это самый яркий пример.

– Ещё кто-нибудь?
– "Сан-Антонио", нас они просто отвозили. Там не игроки – роботы. Мяч больше чем на секунду в руках не задерживается в принципе. Просто летает из стороны в сторону. Жинобили, Паркер, Данкан, Белинелли, Грин, кого угодно можно взять. Они мало того что все бросают, все ещё могут отдать передачу, все играют в защите. Вот такие команды как раз доходят до финалов и выигрывают титулы.

– Когда столкнулись с накрытыми шведскими столами после игр прямо в раздевалках, сильно удивились?
– Если бы это произошло до начала тренировочного процесса, возможно. А так привык почти сразу, что здесь следят за питанием. В нашей раздевалке всегда есть суши, роллы, пицца, мясо, рыба. В принципе, здесь можно сказать абсолютно всё, что захочешь. Ради тебя специально съездят в магазин или ресторан и купят, всё необходимое. Даже устрицы, если приспичит.

– У вас есть личный режим питания?
– У нас выходных немного, поэтому завтраки и обеды у меня обычно проходят на тренировочной базе. Кстати, она считается одной из лучших в НБА. Там есть два больших корта, огромный тренажёрный зал, бассейн, комнаты для просмотра видео, подземный гараж, и там работают шесть поваров, которые готовят для игроков и персонала. Как и везде, молодые должны приезжать раньше других, поэтому я обычно завтракаю на базе. Здесь большой выбор: овощи, деликатесы, морепродукты, всё, что душе угодно. С ужином сложнее, потому что всё закрывается рано. Конечно, есть пару мест, открытых до 23. Обычно туда заглядываю после игр и вечерних тренировок.

– Иными словами, дома почти не питаетесь?
– Покупаю что-то в супермаркете, но в холодильнике почти всегда минимум – нарезка, сыр, овощи, фрукты.

– Изменились ли ваши пристрастия в области питания с переездом?
– Когда жил в России, игнорировал овощи. В Кливленде же ем и горох, и спаржу, и кабачки, даже брокколи. Готовят очень вкусно, плюс продукты всегда свежие. При желании тазик могу съесть, наверное. Продолжаю поглощать морепродукты, хотя местные сильно уступают средиземноморским. Всё же здесь преобладают стейки и бургеры.

– В американской политкорректности успели поднатореть?
– Да, пожалуй. У нас было пару собраний, на которых объясняли, что фон всегда должен быть положительным, даже если команда проигрывает. Отзываться плохо о партнёрах, тренерах, организации и болельщиках не следует – моментально нарвёшься на штраф. Сначала заплатишь 5 тысяч долларов, потом – 10, и так далее по прогрессирующей шкале. Такие же расценки, как за симуляцию.

– От рекламных обязательств не устаёте?
– Порой это всё изнурительно. Когда ты приезжаешь и проводишь в тренировочном центре более пяти часов, выходишь уставший, притом что у тебя есть ещё дела, а необходимо куда-нибудь поехать и провести мастер-класс, то, разумеется, мечтаешь после об одном – добраться до кровати и не двигаться. Но ребята из отдела маркетинга всё продумали, поэтому у каждого игрока в неделю не больше одного подобного мероприятия. Как правило, это общение с тяжело больными детьми или ребятами из детских домов.

– Вас подобные визиты выворачивают наизнанку?
– Конечно, жалко ребят, у которых, к примеру, нет родителей или они больны чем-то. Это не может не задевать нормального человека, но я довольно спокойно переношу подобное. Есть люди, у которых слёзы наворачиваются на глаза… Хотя внутри, безусловно, что-то переворачивается, обидно за них, хочется улыбнуться им, подарить что-нибудь, заняться благотворительностью.

– Интересуетесь, как дела у кого-то из тех, с кем познакомились? Или, может быть, оставляете свой номер телефона ребятам?
– Нет, таких случаев не было. Болельщики в "Инстаграме" могут написать: "Помнишь, ты приезжал к нам, я большой фанат "Кавс", удачи вам". Такие вещи трогают.

– Тем не менее вы почти не отвечаете болельщикам в социальных сетях, даже несмотря на самые безобидные послания…
– Да, есть у меня такой грешок. Могу не отвечать очень долго, даже родители у меня к этому привыкли.

– Сколько у вас персональных болельщиков здесь в Кливленде?
– Трудно сказать. Лично, наверное, никого ещё не знаю. Надо сказать, что здесь фанаты знают всех игроков в лицо. Во время игр ребята стоят, ждут, когда проходишь мимо, постоянно раздаёшь автографы, хотя последний игрок, бывает, выходит через час-полтора.

– Бывает, что кто-то отказывает в автографе?
– Вообще, да. Но болельщики ведут себя не в пример нашим тихим и скромным, чувствуют себя достаточно уверенно, с какой-то правильной американской наглостью.

– Игрок может пройти мимо и не расписаться или это правило плохого тона?
– Я помню, был случай, когда мы играли с "Клипперс" дома. Я разговаривал с женой Энди Варежао, пока он раздавал автографы, прошёл Блейк Гриффин, натянув капюшон. Кто-то крикнул: "Блэйк, Блэйк, пожалуйста, распишись!" Потом кто-то ещё к нему присоединился. Все начали просить его, а он проигнорировал и спокойно проследовал на стоянку. Слышали бы вы, какие ему в спину полетели высказывания: "Да, ты играть не умеешь", "Засунь свою гордость куда подальше". Это не наши болельщики, которые подойдут к тебе и скажут: "Дай, пожалуйста, автограф". И даже если ты его не заметишь, ничего не произойдёт. Да, бывают такие, кто не расписывается. Правда, в основном это происходит тогда, когда команда проигрывает и нет настроения. Всем хочется быстрее сесть в автобус и уехать.

– Чего ждёте от Рождества и Нового года?
– Разумеется, приезда родителей. И ещё одного подарка, о котором пока не хотелось бы говорить вслух. Знаю, что мне должны его презентовать, более того, очень на него надеюсь. Пусть это пока останется секретом. А если всё будет хорошо, я после обязательно расскажу.