«Нужно набраться терпения. Ближайший резерв у нас есть, есть, с кем работать»

— Вы говорили, что в каждой команде cуперлиги есть игрок, который мог бы попробоваться в национальной сборной. То есть Евгению Пашутину при желании есть из кого выбрать?

– Давайте будем объективны и откровенны. Все эти ребята, которых я назвал, могут попасть на сборы сборной и даже попасть в саму сборную, но пока они не достигли даже уровня чемпионата Европы. Другой вопрос, если мы собираемся строить сборную России заново, о чем сейчас много говорят.

У нас была такая же ситуация в 1994 году, и Женя Пашутин ее прекрасно знает и помнит, потому что мы с ним через это прошли. Когда Сергей Белов в 1994 году принял сборную, у него на первых сборах было, не соврать бы, примерно двадцать пять или тридцать человек. И он четко дал понять: «Для меня не важны ваши заслуги. Для меня не важны ваши очки и прочая статистика в клубах. Для меня важно, как вы будете здесь работать, как вы будете выполнять мои установки. И на чемпионат мира поедут те, кто будет пахать и работать». Думаю, Женя сейчас находится в такой же ситуации. И он, наверное, будет делать что-то похожее: приглашать максимальное количество игроков, но выбирать именно тех, кто горит желанием работать, хочет и старается. Как сказал тогда Белов: «Я наберу хоть пятнадцатилетних, лишь бы они работали и выполняли мои установки». Тогда все поняли: ветеран ты, не ветеран, не будет такого, что ты слегка оттренируешься, а тебя все равно возьмут.

— Следили за ситуацией с распределением wild-card и непопаданием России на чемпионат мира?

– Всей полной информации я, конечно, не имею, но считаю, что нужно было бороться за эту wild-card. Хотя при этом я четко понимал: даже если мы ее получим, велики шансы, что у нас не соберется сильнейший состав. Считаю, что, несмотря на то место, которое заняла на чемпионате Европы, например, Финляндия, по совокупности достижений и желания играть и побеждать, которое мы наблюдали у сборной России на протяжении семи-восьми лет, когда были и спады и подъемы, мы заслуживали эту wild-card. Но, видимо, мы не показали того, что реально горим и хотим ее получить. Да, можно, называть причинами какие-то склоки и неурядицы, но если бы ФИБА увидела наше желание и какие-то шаги, мы имели бы хорошие шансы на получение wild-card. У меня сложилось такое впечатление: вроде как мы попробовали, но не получилось и не получилось…

— Кстати, о неурядицах в РФБ. Как считаете, позволительно выносить на публику все эти разборки?

– Просто обе стороны выбрали своей тактикой именно такое поведение, именно такой способ решения вопросов. А раз такое началось, нужно понимать, что теперь никто в сторону уже не уйдет: это будет расцениваться как признание своего поражения. Единственное, что хочу сказать: нужно было приходить к взаимопониманию еще перед выборами, изначально гасить нарастающие конфликты. Но этого не получилось. Почему? что? как? – мы это еще много раз увидим и услышим. Нам самим рассуждать на эту тему бесполезно: это будет похоже на обсуждение болельщиками матча, когда они не владеют и десятой долей информации, известной тренеру.

— В США перед каждым крупным турниром сборных принято сравнивать «Дрим Тим» разных лет. Если сравнить российскую сборную, скажем, 1998 года и 2007-го – какая из них сильнее или интереснее для вас?

– По таланту эти команды примерно сопоставимы. У сборной 1998 года был реальный шанс стать чемпионом мира. Более того, годом ранее, в 1997-м, такие же реальные шансы были стать чемпионами Европы, это при том, что наша команда тогда не показала и шестидесяти процентов своих возможностей. В 2007 году никто вроде бы не прогнозировал нашей сборной медалей с такой уверенностью, как в 98-м, но по самоотдаче, по подбору игроков эта команда ничуть не слабее. Поэтому золотые медали хотя и были в какой-то степени неожиданными, но нельзя сказать, что это было какое-то супервезение. Везение в любом случае должно присутствовать. Но когда мы обыграли Грецию на стадии группового этапа, Блатт нам сказал: «Ребята, с такой игрой, с такой командой, с такой самоотдачей мы можем обыграть на этом турнире любую команду». Это было понятно еще на первом этапе, что уж говорить, когда мы прошли Францию и Литву… И в финал мы выходили уже не просто «хорошо отыграть», а биться, потому что другого шанса могло и не быть.

Жаль, что произошел такой резкий скачок: только ушло наше поколение, а уже подумывает о завершении карьеры в сборной поколение игроков 1981-1982 годов рождения… Но такое ведь было, когда мы резко лишились многих игроков той звездной сборной 90-х. Очень молодой командой мы выходили на Олимпийские игры 2000 года, буквально пара игроков была из предыдущей сборной. Понадобилось лет пять-шесть, чтобы у нас снова начала прорисовываться игра. Нужно набраться терпения. Ближайший резерв есть, есть, с кем работать. Будем надеяться, что эти ребята раскроются, и этого не понадобится ждать пять лет, а произойдет чуть пораньше.

«Если меня пригласят сейчас в сборную, хотя бы просто потренироваться – я поеду»

— Каждый раз, когда наша сборная готовится к крупному турниру, все с нетерпением ждут, не откажутся ли от выступления за национальную команду ее лидеры. Когда Вы выступали за сборную, проблема «отказников» стояла так же остро?

– Такая проблема и тогда была, просто сейчас уже про это забыли. Когда практически все игроки замечательной сборной 90-х годов закончили, первые же турниры показали, что без них играть очень сложно. На пару турниров мы еще съездили в более-менее полном составе, а через несколько лет пошли отказы, причем довольно массовые. Выбор-то и в то время был небольшой, и тогда молодых игроков тоже не хватало. Отказы происходили по разным причинам, кто-то беспокоился о том, чтобы подписать хороший контракт, кто-то – об игре за клуб…

Дошло до того, что на пару турниров нам приходилось вызывать игроков буквально за несколько дней до начала чемпионата. Так было на Олимпиаде 2000 года и на чемпионате Европы 2001-го. В 2001 году игрока вообще вызывали из отпуска: получил травму Ядгар Каримов, и оказалось, что у нас некем его заменить, у нас даже не было тринадцатого игрока. Пришлось вызывать из отпуска. Случилось это из-за того, что отказался один игрок, отказался второй… И молодые ребята, которым было по двадцать лет, попадали в сборную. Двадцать лет было Андрею Кириленко, двадцать лет было Ядгару Каримову… Мне было двадцать пять-двадцать шесть, а я уже считался ветераном.

А когда народ понял, что на одном клубе жизнь не заканчивается, и многие игроки решили вернуться в сборную, у них уже не всегда получалось: молодые, вчерашние двадцатилетние, свое место в составе уже не отдавали. И ветеранам, которые вновь соглашались приехать в сборную, не так просто было в него пробиться. Получалась довольно приличная конкуренция.

Отказы были всегда. Просто нужно смотреть в корень. Представьте себе ситуацию. Три месяца летом, вместо того чтобы отдыхать и подводить себя к новому сезону, ты должен опять без отдыха форсировать подготовку, чтобы в максимальной форме подойти к чемпионату мира или Европы. Но при этом ты еще можешь в сборную и не попасть. Раньше это людей не пугало, а теперь они задумываются: мало того, что ты форсируешь форму, так еще, приезжая на сборы в свой клуб, ты попадаешь в яму. Многие наши тренеры, особенно раньше, не обращали внимания, что ты в сборной уже прошел весь этап физподготовки, они хотят, чтобы ты занимался вместе со всей командой – и тебя опять кидают в эту же физподготовку. У игрока происходит наслоение одной физподготовки на другую, и когда остальные набирают пик формы, у этого игрока происходит резкий спад. Это ведь все предсказуемо физиологически.

И что происходит? Очень мало игроков, прошедших сборную, начало сезона не проваливают. Это и усталость сказывается, и спад с пика формы, плюс ты еще морально полностью выгорел, причем независимо от того, выиграли вы или проиграли – поражение сжигает тебя еще сильнее. И в ситуации, когда у тебя нет никакой гарантии не то что играть в клубе, а даже гарантии подписать нормальный контракт, любой игрок начинает думать: а стоит ли жертвовать этим ради мнимой попытки попасть в плей-офф чемпионата Европы? Звучит грубо, но так и получается, особенно в свете последнего чемпионат Европы. Где гарантия, что в следующий раз все игроки приедут, выложатся, и мы попадем в плей-офф?

Я прекрасно помню первую половину 2000-х годов. Столько было критики: «Да что они туда ездят?!», «Да нечего им там делать!..» Самое смешное, что шестьдесят процентов игроков, которые бились тогда на этих поражениях, стали в итоге чемпионами Европы. Через это надо пройти, а болельщики ведь нетерпеливые, они хотят побед здесь и сейчас…

И даже когда нужно было играть в сборной – никто потом на это не обращал внимания. Шла такая же критика со стороны тренеров и болельщиков: «Что они делают в сборной? Они в чемпионате этому центровому проигрывают, тому…». А потом проходила половина чемпионата, люди опять набирали форму, к решающим матчам снова начинали забивать… У меня ведь карьера тоже получается по сезонам. Когда у меня были самые удачные сезоны в карьере? Когда у меня не было сборной. Вот мне не довелось попасть в сборную Сергея Елевича – и я отыграл шикарный сезон за «Динамо» из Московской области, у меня средние показатели тогда были на дабл-дабл. Но кто-то обратил на это внимание? Нет… От этого я что, перехотел ездить в сборную? Нет, я продолжал ездить.

Хотя каждый раз мне говорили: «Зачем ты туда едешь? Ты там медалей не завоюешь, никаких контрактов не подпишешь… Твоя задача сейчас – тренироваться и работать в клубе, чтобы провести такой же хороший сезон, как и предыдущий. Зачем тебе сборная?..» Многие президенты клубов, не только тех, в которых я играл, говорили своим игрокам: «Так, не надо ехать в сборную. Будешь плохо играть – мы тебе контракт «порежем»… И многие игроки к этому прислушивались. Вы считаете, что сейчас что-то поменялось? Да нет, все стало еще жестче.

И об этом надо говорить. Я тренерам объяснял: «Я буду ездить, я хочу. Да, я завоевал медаль с той сборной, но я хочу еще и с этой что-то выиграть». Самое смешное, хотя я понимаю, что и возраст, и многие смотрят со скепсисом, но если меня пригласят сейчас в сборную, хотя бы просто потренироваться – я поеду. И не потому, что я такой классный или такой патриот страшный. А потому, что я люблю работать с молодыми игроками и видеть, как из «безнадеги» они вырастают в чемпионов. Вот это мне нравится наблюдать. Именно это меня и держит еще в спорте.

Меня часто спрашивают: «Что ты делаешь?!.. В таком-то возрасте…» Да я до сих пор получаю удовольствие от того, что мы кого-то обыграли. Вот мы обыграли, скажем, дома Саратов. Многие думают: «Что за Саратов?..» А для нас на тот момент это был лидер чемпионата, это была тяжелейшая игра, и мы их выиграли. И мне это приятно, я ощущаю радость от этого. А если я смогу еще окунуться в атмосферу сборной или лиги ВТБ – я буду вдвойне счастлив.

«Критика и замечания Сабониса иногда были обидными, но всегда точными и конструктивными»

— Вы поиграли со многими иностранцами. Кто из них был самым необычным?

– Как человек – Маркус Уэбб. Как человек он был довольно приличный «раздолбай» по жизни. При этом он был по тем временам (в ЦСКА Уэбб играл в 1996-1998 годах – прим. авт.) хорошим доминирующим центровым. Он был у нас одним иностранцем, и во всех поездках его всегда селили со мной. Уэбб меня простыми словами убедил в том, что нет ничего невозможного, что можно попасть и заиграть в НБА. У него как-то раз спросили: кто из нынешнего ЦСКА может заиграть в НБА. И Уэбб спокойно, серьезным тоном сказал: первый кто это будет – Никита Моргунов. А я тогда еще, можно сказать, только начинал, и в клубе в основном на замену выходил, и в сборной толком не поиграл… Все, конечно, тогда посмеялись… Тем не менее, подписать контракт с клубом НБА мне удалось. То, что я там так и не поиграл – отдельная тема, еще на одно интервью. У меня была мечта попасть в НБА – я туда попал. Была мечта удержаться в НБА, несмотря на то, что контракт был всего на один сезон – я удержался. С игроком, который совсем не нужен, контракт ведь не переподписывают. Значит, что-то нужное я для клуба делал.

— Психология приезжающих в Россию легионеров за двадцать лет как-то изменилась?

– Первые легионеры же видели и понимали всю ситуацию. В чем разница между легионерами? Те из них, которые приезжают в Россию и, даже видя большие деньги, продолжают тренироваться так, как они делали бы это в НБА или престижном европейском клубе – они и получат в дальнейшем большие контракты и славу. Как Холден, который стал легендой клуба. А те, которые, приезжая, видят свое физическое доминирование над любым российским, особенно молодым, игроком и считают, что могут вообще не тренироваться и все равно останутся сильнее – к концу сезона они выравниваются с общей массой. И от таких игроков дальше можно ничего и не ждать. Вот в этом вся разница в психологии. Поэтому мы и видим: одни легионеры продолжают стабильно показывать результат, а другие отыграют два месяца, а затем идут по наклонной вниз. И из семи-восьми легионеров в команде на следующий год пятерых всегда приходится менять.

— Легионер, который вас приятно удивил своим отношением к делу?

– Майк Уилкинсон, вместе с которым я выступал в «Химках». Человек с такой самоотдачей на каждой тренировке, даже после тяжелейших матчей, что приходилось даже намекать: ребята, если вы его не остановите, у него вообще сил не останется на игры. Я и у него спрашивал: ведь каждый человек дает себе поблажку после игр. А он отвечал, что спортивный век недолог, и он не задумывается, что будет дальше, для него важен этот момент и этот сезон. И на всех тренировках и занятиях он выкладывался от и до. Плюс, мне нравилось, как он жестко играл. Ему было наплевать: игра, тренировка, свой, чужой… Он играл жестко, но не грязно. Он и на тренировках всегда играл, так, как он играл бы в игре. Это меня поражало. Многие ведь хотят на тренировках себя поберечь или, пользуясь поблажкой, что на тренировке у тебя нет пяти фолов, начинают всех «косить». А он играл именно так, как играл бы в игре. Из-за этого и он сам прогрессировал, и мне было приятно против него играть, потому что я знал: я тоже буду прибавлять. Хотя и мало времени провел в «Химках», но эти «единоборства» с Майком позволяли мне держать себя в форме и, практически даже не играя сезон, попасть в сборную на Олимпийские игры 2008 года.

Поэтому Уилкинсон стоит особняком. И еще Детлеф Шремпф, который своим примером показал, что можно и в сорок лет тренироваться и играть. Он у меня всегда стоит перед глазами, я помню, как он тренировался в тридцать девять-сорок лет. Я его спрашивал: послушай, Детлеф, я-то молодой и понимаю, зачем прихожу на тренировку на полтора часа раньше, а ты что здесь делаешь?.. Он говорил: если я не буду работать в два раза больше, чем вы – я не смогу сделать и десятой части того, что делаете вы, я должен работать больше, чтобы быть на вашем уровне. И это тоже стало для меня аксиомой.

— В «Портленде» вы застали еще и Арвидаса Сабониса. Какое он произвел впечатление?

– Он был душой компании. Поэтому во всем, что происходило за пределами площадки, сложностей никаких не было. Двери его дома всегда были открыты, мы всегда хорошо общались, находили возможность проводить время семьями. А на площадке – это еще один пример. Человеку тридцать пять лет, он перенес кучу сложнейших операций, но при этом оставался тем же великим Сабонисом, которого мы все знали и помнили. Единственное, и американцы жалели, и мне оставалось жалеть, что мы не увидели того подвижного энергичного Сабониса, которым он был до всех этих травм. Очень хотелось бы увидеть его в НБА в расцвете сил. И я был только счастлив, что со мной рядом живет, тренируется и играет такой великий человек. Его критика, его замечания иногда были обидными, но всегда точными и конструктивными.

Мне вообще повезло в жизни. И тренеры всегда были хорошие, и игроки-ветераны, у которых было что узнать, чему поучиться, да и просто пообщаться. Я много спрашивал, много узнавал, и то, что люди делились, рассказывали – это помогало мне прогрессировать. Это сейчас я понимаю, что можно было бы добиться еще большего, хотя бы начни я заниматься баскетболом чуть раньше. Все-таки четырнадцать лет – это немного поздновато.

— Кроме НБА, вы поиграли еще в Литве и Греции. Почему сейчас наши игроки не едут в Европу?

– У нас больше платят. И еще. Чтобы подписать контракт с ведущим европейским клубом, тебе нужно быть на виду в российском чемпионате. А если ты на виду в российском чемпионате – ты получаешь хорошую зарплату и играешь. А если ты «игрок скамейки» в Единой лиге или ведущий игрок в клубе суперлиги – ехать в такую же по уровню европейскую команду (посмотрите, как «Урал» идет по Еврочелленджу), но за меньшие деньги смысла нет. Вот и получается замкнутый круг.

— А сами не жалеете, что в свое время получили такой опыт?

– У меня был другой подход к этому вопросу. Я хотел играть. А в России мое игровое время пропадало. Вот я отыграл чемпионат, хороших предложений нет, а те, которые есть – соразмерны с приходящими из Европы. Но в Европе я буду играть в Кубке УЛЕБ, а в России есть варианты лишь с клубом, не попадающим в еврокубки. Да, быть может, я буду там играть, но для меня это шаг назад. Естественно, я выбирал команду, играющую в Кубке УЛЕБ. Это что касается Греции. А с Литвой ситуация вообще была очень простой. Я играл в ЦСКА, но как такового игрового времени у меня не было, я играл то много, то мало, хотя уже два года, как играл в сборной. Плюс, тогдашние трудности с финансированием ЦСКА, когда четыре года просто не платили зарплату. Любой переход в любой клуб был бы мне только на пользу.

В Литве я получил приличную по ее меркам зарплату, хотя и не ахти какую по российским меркам. Но я получил огромное количество игрового времени, команда попала в еврокубки, и половину следующего сезона, перед НБА, я еще поиграл в еврокубках. Там я поиграл и с будущими звездами литовской сборной, которые тогда еще только начинали. И пусть литовский чемпионат состоял только из литовцев, только из молодых игроков, но ведь «Жальгирис» в 1999 году выиграл Евролигу, а еще через несколько лет литовцы стали чемпионами Европы. И потом уже литовские игроки спокойно пополняли ведущие европейские клубы, потому что в своем чемпионате соответствующую зарплату им предложить уже не могли. Все вытекает одно из другого.

Так же и у нас: будут российские игроки – будут и условия. А так или интерес к баскетболу пропадет, или деньги закончатся. Это ведь, в той или иной степени, уже где-то было. Люди, приходящие в российский баскетбол, думают, что они придумывают что-то новое. На самом деле, это все уже пробовалось в Греции или Франции, и ни к чему хорошему не приводило.